В зеленом шалаше на черном поле

Охота - Статьи про охоту

На тетеревином току мне довелось поохотиться уже после тотальной мелиорации и химизации, поэтому в тех местах, где когда-то, по выражению местных охотников, «все гремело» от тетеревиных голосов, стали токовать одиночки, только иног­да соединяясь с немногочисленными соседями, чтобы хоть не­много «погорячить» кровь на брачных турнирах. Кстати, сей­час и у людей брачные торжества проходят тихо и мирно, а ведь еще совсем недавно на деревенской свадьбе почти в обяза­тельном порядке молодые «неоперившиеся петушки» челове­ческой породы на глазах своих подружек устаивали серьезные схватки, «горяча» кровь ничуть не хуже косачей. Правда, по сравнению с птицами, отнюдь не снижение численности яви­лось причиной более мирного поведения мужской половины человечества. Впрочем, нет ничего лучше, как «опьяняться» не борьбой с себе подобным, а весенним лесным воздухом в сово­купности со зрелищем игр «расфранченных» птиц и добычей одной из них метким выстрелом. В придачу неплохо выпить добрую кружку холодного березового сока. Все это можно осу­ществить, потому что настоящие тетеревиные тока еще суще­ствуют.

Кажется, тысячу раз прочитано о том, как токуют тетере­ва, как сидит в шалаше охотник и поднимает ружье, чтобы выстрелом прервать «бормотанье» всех, а одного оставить не­движимым на голой после зимы земле. Кажется, что может быть проще - издали услышать голоса косачей, увидеть их самих, а затем соорудить рядом с тем привлекательным для них местом укрытие и дождаться в нем мига удачи. Тем не менее, когда доходит до реального дела, начинаешь теряться от множества вопросов, ответы на которые можешь найти только сам.

Правда, современному охотнику, особенно городскому, охотиться на току без помощи работников охотхозяйства и нельзя, и не удастся по множеству других причин. Поэтому ос­новную долю трудностей берут на себя те, кто готовит охоту. Но остаются они и тому, кто будет непосредственным участни­ком событий. Впечатления же - все ему.

Для охотника нормальная погода - одно из основных ус­ловий, без которого может просто-напросто сорваться давно планируемый выезд. Не в том дело, что вымочит дождь или замерзнешь при долгом неподвижном сидении в ясное мороз­ное утро. Главное, чтобы неожиданные перепады состояния атмосферы не повлияли на поведение животных, которые чут­ко реагируют на такие явления и потому даже в разгар своих половых страстей могут становиться пассивными и не показы­ваться «на публику», в числе которой бывают и незваные гос­ти вроде нашего брата. При этом не угадаешь, что именно не нравится зверям, птицам и рыбам. К примеру, в дождь вальдш­неп тянет, пожалуй, и лучше, чем в любую другую погоду.

Как реагирует на осадки тетерев, судить трудно, но, вспо­миная слышанное раньше их азартное «бульканье» в ясное и тихое апрельское утро, нам инстинктивно хотелось попасть на ток именно в такой день.

Вторая декада апреля началась погожими теплыми дня­ми. В пятницу небо слегка нахмурилось, появилась на нем еле заметная дымка, но на закате ветер стих - оставалась надежда на благоприятное утро...

На ток необходимо выезжать задолго до рассвета, в на­шем случае - не позднее половины пятого утра. В это время еще нет и признаков наступающего дня: глухая тьма стоит в малолюдном уголке отдаленного района, где не видно ни одно­го электрического огня. Над головой заметны звезды, но легкая пелена ослабила их свет. Насторожило и то, что ветер, хоть и не холодный, казалось, не собирался утихать. Так оно и вышло...

В темноте не так просто сразу обнаружить среди сплош­ных кустарников на обочине малозаметный прогал, через ко­торый ответвляется полевая дорожка, ведущая на прямоуголь­ные «карты» осушенного торфяника. На одном из них недалеко от гравийной дороги местного значения установлен шалаш рядом с предполагаемым током.

Уже позднее понял, как нелегко в наших условиях боль­ших открытых пространств рядом с лесами и кустарниками отыскать место сбора косачей и правильно установить скра­док. Это еще и Сабанеев писал, что, когда тетерева обитают в густонаселенной местности, где их тревожат даже не охотни­ки, а просто часто появляющиеся люди, токов, в классическом понимании этого слова, практически не существует. Тетерева токуют вразнобой: чаще в одиночку, реже несколько птиц вме­сте, часто меняют места. Очень редко они собираются в одном месте, приглянувшемся нескольким птицам. К тому же таких пятачков существует множество, не то что моховое болотце или какая-нибудь единственная обширная поляна среди леса.

Нелегко в сплошной темноте отыскать и шалаш человеку, который впервые оказался в местности, о которой не имеет никакого представления. Хорошо, егерь подводит прямо к нему.

Хоть никакой светлой полоски не видно на востоке, мед­лить нельзя, надо прятаться в укрытие, устраиваться там по­удобнее и ждать прилета косачей.

Шалаш довольно приземист - приходится забираться в него почти ползком. Там тоже не усядешься на миниатюрный складной стульчик - остается сидеть на скудной подстилке из прошлогодней картофельной ботвы. В темноте пока невозмож­но прилаживать ружье в подходящие «амбразуры». Если не помнишь, где какие патроны, так и не найдешь нужные. За­жечь спичку или фонарик - значит намного уменьшить шансы на успешную охоту. Ведь не исключено, что тетерева запомнят вспышку и поопасаются приблизиться к подозрительному объекту. Впрочем, возиться заранее с ружьем нет никакой не­обходимости.

По-прежнему темно... Первым неподалеку подает голос самец серой куропатки, несколько раз хрипловато повторяет свою незамысловатую единственную песню. Ее трудно спутать с любой другой. Похоже, куропатки и ночью не спят. Где-то далеко глухо «мычит» выпь. Разок вскрикнул чибис...

Черное пространство вокруг становится все более серым. Поднялся, зазвенел жаворонок. И наконец первый раз чуфык­нул тетерев. Это его своеобразное шипенье слышится отчетли­во, значит, косач неподалеку. В отличие от «бормотанья», слы­шимого на расстоянии до двух-трех километров, этот шипящий звук далеко не распространяется. Уже около шести часов. Ско­ро рассвет.

Поначалу тетерев чуфыкает раз за разом, затем ему начи­нает вторить второй несколько левее. Получилось так, что на­правление на них совпадает с двумя углами прямоугольного шалаша, да как раз теми, где ничем не закрытый вход. Близкие только чуфыкают, где-то вдалеке одиночки начинают недолго бормотать... Сидеть под свист ветра почти на голой земле не­удобно. Утешаешься, что не холодно и, главное, нет дождя, тогда бы сидел прямо в жидкой грязи. Зато не стихает и перед рассветом ветер, треплет лоскуты маскировочной сетки армей­ского образца, которой обтянут деревянный каркас.

В какой-то момент рассвета, самого отчетливого перехо­да от темноты к свету, тетерева смолкают. Кажется, ничего не получится в это хмурое ветреное утро - ворочаюсь в своем при­станище свободнее, уже не опасаюсь потревожить птиц...

Но тут снова начинают чуфыкать... Всматриваюсь в том направлении и так, и через бинокль - никого не вижу. Только движение выдает косача. Вот он где: среди сухих помятых стеб­лей прошлогодней травы недалеко от одинокой березки и кус­тиков лозняка. Черной кочкой в бурой траве кажется он. В би­нокль хорошо видны красные брови и белое пятно где-то на боку. До него метров около семидесяти. Тетерев шире расто­пыривает приподнятые крылья, коротко шипит и подпрыги­вает вверх в два-три раза выше своего роста. Следующий пры­жок повторяет не скоро...

Разглядывая одинокого красавца, не обращаю внимания на чуфыканье в стороне другого угла шалаша. Наконец с тру­дом нахожу просвет в сетке и замираю... Два тетерева во всей красе прохаживаются друг напротив друга, иногда как бы пы­таясь делать слабые выпады в направлении противника. Они выбрали невспаханную полосу между торфяными квадратами. Третий неподвижно сидит ближе, на черной торфяной земле, вытянув голову вверх, похоже, наблюдает за обстановкой вок­руг. Только несколько раз он вдруг расширяется от раздвигае­мых крыльев и подпрыгивает после чуфыканья...

Петухи токуют явно неохотно. Почти не слышно и бормотанья далеких. Пожалуй, не стихающий ветер и тусклое небо на востоке мешают им по-настоящему увлечься весенними брач­ными играми.

Собираю ружье, в полумраке шалаша с трудом различаю цифру на гильзе. Помню, где какие патроны, но проверить не помешает. Заряжаю, как рекомендуют книги, третьим номером. Но пока стрелять не по кому. Самый близкий косач - на рас­стоянии около шестидесяти метров. Вспоминаю, что по прави­лам охотиться можно на току, где не меньше восьми токующих петухов. Я пока вижу четырех, хотя, кажется, есть и еще один, которого я не нашел. К тому же, я ни разу не осмотрел сектор позади себя. Егерь утверждал, что в хорошее утро слеталось не меньше десятка птиц - шалаш именно здесь. Но, похоже, пти­цы не доверяют невесть откуда появившемуся сооружению и приближаться не собираются. Что ж, хватит мне и наблюде­ний. К сожалению, тетерева почти не токуют.

Дорога совсем рядом. На проходящую грузовую машину косачи не обратили внимания. Но что-то вдруг встревожило их - взлетел ближний ко мне. Правда, пролетел вдоль шалаша и приземлился совсем рядом...

Про остальных я забыл с этого момента. Косач, оказав­шийся метрах в тридцати от меня, оглядевшись вокруг, спо­койно опустил голову... Значит, не боится он уже моего скрад­ка, установленного на черном торфянике и обтянутого не совсем подходящей здесь маскировочной сетью зеленого цвета.

Я уже достаточно насмотрелся на вялое токование - надо стрелять... Долго ищу подходящую дырку в сетке, долго при­кладываю ружье, целюсь... Выстрел кажется хлопком из-за не­прерывного шума ветра. Косач несколько секунд трепещется и замирает. Помня советы бывалых, не выхожу из шалаша, хотя стрелять второй раз не собираюсь. Незачем своим появлением настораживать птиц, которые могут еще подлететь к относи­тельно недалекому шалашу моего напарника. Правда, через минуту-другую автоматически тянусь к ружью... Какой-то пер­натый хищник, скорее всего, лунь, низко летит над полем и пролетает прямо над убитым тетеревом. Этак подхватит мою добычу и унесет на моих глазах. Не он ли и вспугнул косачей перед выстрелом?..

Через полчаса стою на дороге, жду спутников. Тетереви­ного бормотанья практически не слышно. Зато то тут, то там видны перелетающие тетерева. Никогда не думал, что эта от­носительно большая лесная оседлая птица умеет так хорошо летать. Косач летит высоко, быстро и уверенно, иногда недо­лго планирует. Перелетают не только по одиночке, но и пара­ми, тройками. Один уселся на самую верхушку березки, сильно согнув ее, сидит молча около получаса. Его голоса так и не дождалась тетерка, которая тоже сидит на березке недалеко от меня. Делаю окончательный вывод, что все-таки такая неуют­ная ветреная погода мешает птицам токовать в полную силу...

Уже через несколько часов по дороге домой из окна поез­да видел огромные желтоватые клубы пыли, которую сильный ветер поднимал с перепаханных пересохших полей. Пыльны­ми бурями был отмечен тот апрельский день.